Если отойти от буквального восприятия фразы, то под «пушками» следует понимать военную продукцию, а под «маслом» — личное потребление и жизненный уровень людей. И в любом учебнике по военной экономике черным по белому записано: между «пушками» и «маслом» существует обратная зависимость и в период подготовки к войнам и ведения войн «пушек» должно становиться больше, а «масла» — меньше. А после окончания войны — наоборот: «Масло вместо пушек».

Переход от «масла» к «пушкам» в учебниках по экономике называется военно-экономической мобилизацией. Ее главная особенность — крайне высокая доля расходов на вооружение и содержание армии в сравнении с национальным ВВП: например, во время Второй мировой военные расходы в СССР доходили до 61% ВВП, 45% ВВП в Великобритании и 70% ВВП в Германии.

Для сравнения: в 2020 году военные расходы в США составили 3,7% ВВП, в России — 4,3% ВВП, в Великобритании — 2,2% ВВП, в Германии — 1,4% ВВП. Т. е. уклон был явно в сторону «масла». Но сейчас времена меняются. В прошлом году военные расходы в России увеличились примерно на треть по сравнению с предыдущим годом.

Военные расходы стран НАТО в прошлом году демонстрировали умеренный рост. А вот на 2023 году запланирован рост на 12,7%. Они достигнут 1,34 трлн долл., или 2,77% ВВП (против 2,57% в 2022 году). Четко обозначилась тенденция усиления милитаризации экономики и в РФ, и в странах НАТО (хотя, конечно, до той степени милитаризации, которая была в годы второй мировой войны еще очень далеко).

Вернемся к приведенному выше фрагменту выступления президента РФ, к фразе: «Не должны разрушать собственную экономику». Глава государства предупреждает, что чрезмерная милитаризация грозит разрушить отечественную экономику. Достаточно странная фраза, поскольку за три с лишним десятилетий так называемых «рыночных реформ» мощная экономика, доставшаяся России в наследство от СССР, была почти полностью разрушена. А то, что сегодня по инерции называется «экономикой», сводится к добыче нефти, природного газа, руд, металлов, леса, зерна и т. п., их экспорту и последующему импорту всего необходимого. Это печальное явление народ остроумно назвал «экономикой трубы».

С учетом признания этого «медицинского факта» достаточно странно звучат последующие слова: «У нас есть все для того, чтобы и безопасность обеспечить, и создать условия для уверенного развития страны». В том-то и дело, что де-индустриализация страны привела к угрожающему положению: мы лишились много того, без чего нельзя толком «безопасность обеспечить и создать условия для уверенного развития страны».

Или, говоря по-другому: мы разрушили экономику до такой степени, что проблематично провести необходимую в условиях спецоперации милитаризацию. А ведь по итогам прошлого года военные расходы РФ были, согласно расчетам экспертов, в 18 раз меньше, чем совокупные военные расходы всех стран НАТО (всего их 30). Итак, надо честно признать: у нас на сегодняшний день нет многого для того, чтобы обеспечить безопасность страны. Впрочем, мы уже бывали в таких ситуациях.

Напомню, что в 20-е годы прошлого века наша страна (Советский Союз) находился под «дамокловым мечом» военной интервенции тогдашнего «коллективного Запада». Это и подтолкнуло руководство страны к проведению индустриализации. За время с конца 1920-х годов до начала Великой Отечественной войны в СССР было построено более 9600 промышленных предприятий (каждый день в среднем вводилось в строй по два предприятия). У индустриализации был четкий алгоритм.

На начальном этапе (который условно можно отнести к первой пятилетке) строился первый этаж промышленности — добыча угля, нефти, руд и других природных ресурсов, металлургия, производство стройматериалов, электроэнергетика, железнодорожная инфраструктура и т. п.

На следующем этапе создавался второй этаж (вторая пятилетка) — обрабатывающая промышленность, особенно производство машин и оборудования, включая металлорежущие станки, кузнечное и прессовое оборудование.

Наконец, на завершающем этапе (третья пятилетка) начался монтаж третьего этажа — производство оружия, боеприпасов, военной техники. Без первых двух этажей не могло быть третьего этажа — оборонной промышленности.

Можно было, конечно, пытаться строить «оборонку» «на земле», но она напоминала бы «потемкинские деревни». Она не была бы способна обеспечивать советскую армию в годы ВОВ гигантскими поставками оружия и боеприпасов и, более того, наращивать их производство в ходе войны, стремительно меняя баланс военных сил Германии и СССР в пользу последнего.

Нынешняя российская «оборонка» еще пока не испытывала перегрузок настоящей масштабной войны. А такие перегрузки в условиях нынешней неустойчивой геополитической обстановки нельзя исключать.

Нынешняя российская «оборонка» функционирует, конечно, не «на земле», а на обломках второго этажа и на очень сильно поврежденной конструкции первого этажа. Чтобы оборонка была устойчивой и живучей, надо восстанавливать первые два этажа российской экономики. А это уже не «военно-экономическая мобилизация», а просто «экономическая мобилизация».

Удивительно, но даже по прошествии целого года после начала специальной военной операции (СВО) на Украине и последовавшей за ней санкционной войны коллективного Запада против России никто в руководстве страны не ставит задачи экономической мобилизации.

Экономическая мобилизация в широком определении означает максимально полное использование всех имеющихся ресурсов (природных, производственных, трудовых, научно-технических и финансовых), равно как и последовательное наращивание этих ресурсов для достижения стратегической цели. Цели могут быть разные у государства. Но конкретно у Российской Федерации на сегодняшний день таковой может и должна стать цель победы в войне с коллективным Западом.

Вопрос об экономической мобилизации страны в обращении президента к Федеральному Собранию не был поставлен. В докладе главы государства это понятие вообще не упомянуто. Как говорят эксперты, ни, ни премьер Михаил Мишустин словосочетание «мобилизационная экономика» ни разу с 24 февраля прошлого года не использовали. Среди чиновников этот термин иногда проскальзывает.

Так, в конце марта прошлого года спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко, критикуя деятельность частных железнодорожных операторов, сказала: «Это коммерческая деятельность, но сегодня у нас мобилизационная экономика, и считаю, что нужно поставить на место этих частных операторов, чтобы они работали на страну, а не на зарабатывание денег. Так не работают в условиях мобилизационной экономики».

Видимо, первые лица государства сделали Валентине Ивановне внушение, и она стала избегать словосочетания «мобилизационная экономика». Так, уже в июле Матвиенко, отвечая на вопрос корреспондента «Российской газеты», объясняла, что мобилизационная экономика — это «некий образ», который подразумевает мобилизацию сил и возможностей, а «мобилизационная экономика в полном смысле» в России, по ее мнению, не нужна.

Возникает закономерный вопрос: почему высшие чиновники боятся «мобилизационной экономика» как бес ладана?

Видимо, потому что переход на рельсы мобилизационной экономики требует столь радикальных реформ, что наши власть предержащие предпочитают использовать другое слово: «адаптация экономики». Т. е. приспособление существующей модели экономики к условиям санкционной и всякой иной войны с коллективным Западом.

А существующая модель — рыночная экономика + частная собственность на средства производства. Или, проще говоря, капитализм. А частная собственность на средства производства — та собственность, которая некогда была государственной, но в результате чубайсовской приватизации 90-х годов была сворована у народа. Но ведь не надо быть семью пядей во лбу, что понимать: политика «экономической адаптации» неизбежно приведет нас к поражению.

Итак, возникает порочный круг: российские власти не хотят поражения в войне с коллективным Западом. Но при этом они не хотят и экономической мобилизации, предполагающей национализацию, или де-приватизацию средств производства, находящихся в цепких руках олигархов. Власти явно не готовы разрывать этот порочный круг. Такое уже не раз случалось и в мировой, и в российской истории.

Порочный круг придется разрывать тем, кто уже не раз спасал Россию. То есть народу.

Комментарий редакции: Фронтальное развитие всех отраслей производства является залогом выживания государства, особенно в суровых геополитических условиях. Вполне понятно, что этот процесс не должен быть пущен на самотёк. Напротив, государству следует ставить конкретные задачи, реализовывать долгосрочные проекты развития. Вроде сейчас это начинает находить понимание. Тем не менее, наивно надеяться на разум финансово-промышленной олигархии, на её готовность последовательно и в интересах общества воплощать государственные задания. Буржуи как раз имеют обыкновение ловить рыбу в мутной воде и наживаться на бедствиях страны даже в тяжёлых условиях. События 1914 — 1917 гг. свидетельствуют об этом. Следовательно, для укрепления суверенитета России, её национальной безопасности, для обеспечения ускоренного экономического развития надо национализировать ключевые отрасли производства, ввести систему централизованного планирования развития народного хозяйства. А ставка на сохранение статус-кво олигархической «элиты» однозначно обрекает Россию на тяжкие последствия.