Затем Блок попытался живо представить подсудимых: «Кто они? Откуда? Посмотрите на них, господа судьи, — это французские рабочие, ремесленники, мелкие служащие. Все они, такие, какие они есть, представляют подлинное лицо Франции».
Завершил же своё выступление писатель предостережением о неизбежности исторической ответственности за ту антинародную губительную политику, которую проводила тогда буржуазная власть республики: «Мы присутствуем на политическом процессе. Политический процесс — вещь серьёзная, и ещё более серьёзными могут быть его последствия. <…>
Мне бы очень хотелось ознакомить вас с некоторыми статьями таких, я бы сказал, весьма небезызвестных писателей, как Герберт Уэллс или Бернард Шоу. И тот и другой, не колеблясь, ищут виновников наших бед отнюдь не среди коммунистов.
Мне хотелось бы также указать, как опасно раскалывать Францию, применяя массовые репрессии, подобные тем, которые проводятся почти по всей стране.
Господа судьи, я прошу вас внимательно прислушаться не к голосу страстей, а к голосу истории. Он не имеет ничего общего с тем, что говорят некоторые газеты и пропаганда. И мы уже сейчас можем себе представить, как прозвучит голос истории".
Во французской литературе первой половины XX столетия Жан-Ришар Блок был фигурой заметной, авторитетной и воспринимавшейся в качестве одного из наиболее ярких представителей реализма. Писатель разносторонний, создававший пьесы, стихи, рассказы, романы, публицистические статьи, он являлся творцом революционного склада, стремившимся к постижению острых, злободневных повседневных вопросов и проблем более масштабных, глубоких, кардинальных для непростой эпохи, породившей две мировые войны. О страшном позоре Франции он принципиально высказался 19 июля 1944 года в очерке «Я их видел»: «Слабость французов, кульминационным моментом которой стал 1940 год, привела не только к национальной катастрофе, но и способствовала вовлечению всей Европы в бедствие. Таким образом, оккупация нашей территории — осязаемый образ наших собственных ошибок». Ошибок, приведших к немецкой оккупации, вынудившей Блока уйти в подполье, поскольку за ним как за коммунистом и антифашистом станут охотиться.
Блок — человек решительный, смелый, презиравший трусость, имел богатый боевой опыт участия в Первой мировой войне. В 1914 году он в тридцатилетнем возрасте, будучи отцом троих детей, что давало ему право на отсрочку от призыва в армию, добровольцем ушёл на фронт и уже на второй день войны стал капралом 325-го пехотного полка, дрался храбро, а в 1916 году в третий раз получил тяжёлое ранение под Верденом. Поэтому и в условиях подполья он продолжил активно действовать. Он сотрудничал с подпольной печатью под псевдонимом Фауст (в то смутное время писатель к тому же занимался переводами поэзии Гёте), с присущим ему «трагическим оптимизмом» поддерживал, вдохновлял и подавал надежду на освобождение своим единомышленникам и всем согражданам, не желавшим мириться с захватом гитлеровцами его родной Франции.
Весной 1941 года Блок вместе с супругой Маргерит, являвшейся родной сестрой известного французского писателя Андре Моруа, по приглашению Союза советских писателей приехал в нашу страну, защитившую его, давшую кров, трибуну, возможность заниматься творчеством. Более того, Советский Союз в буквальном смысле спас Блока от неминуемой физической расправы. Участь же его семьи во Франции оказалась воистину трагической. Восьмидесятилетняя мать писателя в 1944 году погибла в Освенциме. Дочь Франсуаза, коммунист, арестованная в 1942 году, была депортирована в Германию и в 1943 году обезглавлена. Её мужа и товарища по партии Фредерика Серазена, дважды схваченного и дважды бежавшего, после третьего ареста в 1944 году расстреляли в Сент-Этьене. В немецких застенках побывали сын Жан-Ришара Мишель и его невеста Колетт. Двоюродный брат Блока, писатель и художник Макс Жакоб, закончил свои дни в 1944 году в концлагере Дранси.
Советский Союз стал для Блока и его супруги второй родиной. Разделяя боль за судьбу СССР в схватке с нацизмом, всё своё творчество он подчинил одной задаче — делу победы над ненавистным врагом. Страстный публицист, чьи статьи в «Юманите» вызывали неподдельный интерес читателей, с 1937 года редактировавший вместе с Луи Арагоном вечернюю коммунистическую газету «Се Суар», Блок влился в авторский коллектив «Правды». Очерки и статьи писателя в главной газете страны стали носить гневный и разоблачительный характер. В них он представлял действительное положение дел на своей родине и давал исчерпывающие оценки французским пособникам Германии. Своей публицистикой тех лет Блок вселял в сердца бойцов партизанских отрядов Франции непобедимый дух Сталинграда, всего сражавшегося советского народа, укрепляя их веру в скорую победу над захватчиками.
«Мы с вами» — так назвал Блок один из своих очерков, написанных им в Москве в июне 1941 года. Рассказывая в нём о дороге из оккупированной Франции в столицу СССР, о своих переживаниях и восторженных чувствах от всего увиденного, он пришёл к следующему заключению: «Какая радость видеть страну одновременно мирную и могучую, трудолюбивый и вооружённый народ, мудрое и сильное правительство! Какая гордость — знать, что эта страна — надежда человечества — занята мирным строительством, что есть общество, уничтожившее эксплуатацию человека человеком, нищету, бедность, неграмотность.
Вот какова страна, на которую Гитлер и его банда напали сейчас, напали, как дикари, без всякого повода, без предупреждения. Вот цивилизация, которую бы хотел уничтожить фашизм! <…>
От имени расстрелянных французских писателей, от имени людей, брошенных в тюрьмы, обречённых на немоту и на изгнание за то, что они не хотят служить французским поработителям, я заявляю вам о нашей глубокой солидарности с вами.
Весь мир смотрит на вас, как в 1917 году, как в дни гражданской войны.
Война, которую вы ведёте, — война освободительная, такая же, какую вела Советская Россия против интервентов, против орд Колчака, Деникина, Юденича и Врангеля…
Я пошёл вчера на Красную площадь. Я долго смотрел на Мавзолей, где покоится Ленин, и на Кремль, где бодрствует мудрая мысль Сталина.
Какое огромное счастье для всех нас, что мы можем сказать себе: Сталин здесь, он руководит Советским Союзом и его справедливой Отечественной войной, как он руководил им во время мира. Та забота, с какой Сталин охранял мир до последнего часа, является гарантией силы, с какой теперь будет вестись война.
И там, на Красной площади, от имени писателей Франции, чей голос сейчас заглушён, от имени наших учителей прошлого — я, их скромный посол, оказавшийся на советской земле, тихо прошептал: «Сталин, и мы с вами».
По-граждански, наступательно и боевито в годы Великой Отечественной войны, а для Блока она была именно таковой, зазвучала и его лира. В дни, когда немцы рвались к Москве, Блок написал, пожалуй, одно из лучших своих стихотворений «Октябрь 1941», переведённое на русский язык его другом, замечательным русским советским поэтом Павлом Антокольским и впервые опубликованное в «Правде».
Враг в Новгороде, в Киеве и в Пскове,
В Париже враг, и под Москвой бои.
Враг одурел от жаркой нашей крови,
Он топчет обе родины мои.
И верю я всем сердцем в два народа,
В народ Парижа и в народ Москвы
Всей ясностью, всем точным знаньем правды,
Возникшими в тревоге этих дней.
Привет тебе, Октябрь
двадцать четвёртый,
В час жесточайший,
в трудный час земли,
Ты — родина, которой
угрожают!
Ты — родина, которую
спасли!
По горячим следам событий в 1943 году Блок написал пьесу «Тулон» о восстании патриотически настроенных тулонских моряков против немецких оккупантов, о потоплении ими кораблей французского флота, захват которого планировался немцами. Произведение это, названное писателем «драматическими сценами», по духу являлось народной драмой. Созданное вдали от Франции, грешившее в связи с этим объективностью в представлении некоторых событий (что и говорить, Блок, искренне сопереживавший за судьбу родины, принимал зачастую желаемое за действительное), оно, тем не менее, показало французский народ, поднявшийся в едином порыве на борьбу с фашистскими завоевателями.
Представив французское Сопротивление, питавшееся из источника народной ненависти к оккупантам, Блок в пьесе заклеймил и предательство вишистских правителей Франции — маршала Петена и главы коллаборационного правительства Лаваля вместе с их сторонниками. По существу в этой небольшой по объёму пьесе, но чрезвычайно многоплановой, наполненной ремарками с авторскими оценками событий, Блок стремился высветить разные стороны широкого, как ему казалось, и сложного движения Сопротивления во Франции, к которому и сам принадлежал. Кстати, о ненавистном ему маршале Блок в декабре 1941 года написал очерк с красноречивым названием: «Петен. История одного предательства». Предательства, подчеркнём, стоившего Франции слишком дорого и навсегда заклеймившего позором этого видного военачальника, прославившегося в 1916 году в битве при Вердене, но оказавшегося безвольным и беспринципным политиком, ставшим пособником фашистской Германии.
Смысл своего пребывания в Советском Союзе Блок также видел и в том, чтобы ежедневно общаться с соотечественниками и рассказывать им правду о мире, расколотом войной, о борьбе за всеобъемлющий мир, которую ведёт СССР с его мощной и непобедимой Красной Армией, а также и настоящие патриоты Франции, несломленные, отказавшиеся предавать. И такую возможность писателю предоставило московское радио. С 9 июля 1941 года по 30 сентября 1944-го выступления Блока, показавшего себя умелым оратором, с завидной регулярностью, два-три раза в неделю, транслировались на территории Франции. Собранные вместе после освобождения республики, они составили книгу «От Франции преданной к Франции, взявшейся за оружие», вышедшую в свет в 1949 году и удостоенную годом позже Золотой медали мира.
Работая над публицистическими произведениями, выступая по радио, внимательно изучая и анализируя любую информацию из Франции, каждодневно вдохновляясь успехами Красной Армии, Блок в победе русского оружия и всего советского общественно-политического строя нисколько не сомневался. «Советский боец спасёт мир, — писал он 19 января 1943 года в очерке „Сталинград и Ленинград“. — Чем сильнее удар народов, находящихся под пятой захватчиков, тем ближе освобождение».
До полного освобождения Советского Союза и Франции, однако, было ещё далеко… Вглядываясь же сегодня в портрет Блока того времени, отчётливо осознавая, что в годы Великой Отечественной войны он в наибольшей степени раскрылся в качестве писателя-бойца, нельзя не обратиться и к более раннему периоду его жизни, связанному с фашистским мятежом в Испании.
Блоку в июле 1936 года понадобилось всего четыре дня, чтобы перелететь испанскую границу и оказаться в охваченной гражданским конфликтом соседней стране. Там-то и взялся он за свои острые корреспонденции, вышедшие в том же году отдельной книгой «Испания, Испания!», годом позже переведённой и напечатанной в Москве. Барселона, Валенсия, Мадрид живо предстают на её страницах. Блок рассказывает читателям о своих встречах с руководителями республиканского правительства, крестьянами, бойцами, коммунистами, анархистами. Картина, бесстрастно показанная им в этом публицистическом повествовании, и в наше время воспринимается сложно и противоречиво.
Важно отметить и то, что Блок в книге «Испания, Испания!» не ограничивался лишь анализом тогдашнего противостояния защитников республики и её непримиримых врагов. Он незримо переносил его на французскую землю, взывая к согражданам о необходимости противостояния будущей фашистской экспансии. «Агрессия против Народного фронта в Испании входит в план грандиозного фашистского наступления в европейском масштабе, — провидчески отметил писатель в одной из глав этой книги. — Оно направлено прежде всего против Испании; но истинная цель его — это удар по Франции.
Сегодня Мадрид — это путь к Парижу. Цель агрессии не только в том, чтобы охватить народную республику и демократию тесным кольцом, чтобы изолировать их и подвергнуть блокаде на небольшом участке Пиренейского полуострова, но главное в том, чтобы обескуражить их защитников и ободрить их врагов.
План ещё шире. Муссолини и Гитлер сотни раз заявляли, что Францию, как великую нацию, надо уничтожить, потому что она служит твёрдым оплотом свободолюбия в Европе. <…>
В то время, как фашистские Германия и Италия снабжают испанских мятежников боеприпасами, наше правительство, запуганное шумихой, которую подняли наши отечественные гитлеровцы, и стенаниями лондонских реакционных банкиров (в которых оно нуждается для поддержания франка), закрывает нашу границу, препятствуя посылке снаряжения каталонскому и мадридскому правительствам.
Это уже нельзя назвать нейтралитетом. На чьей стороне симпатии нашего правительства, сомневаться не приходится. Чтобы дать ему возможность претворить их в действие, надо избавить его от нажима, оказываемого союзниками фашизма.
Это в нашей власти. Каким образом? Путём массовых выступлений, митингов, путём настойчивого, неустанного, громогласного изъявления народной воли".
Такие откровенные и нелицеприятные оценки политики правящих кругов Франции, дополненные к тому же призывами к организации массовых акций протеста, разумеется, для Блока были чреваты серьёзными последствиями. Буржуазная власть и её подпевалы помнили его участие в группе «Кларте», являвшейся международным объединением демократически настроенных деятелей культуры, основанным в 1919 году Барбюсом. Не забывали они и его ставшие знаменитыми злободневные обзоры, печатавшиеся в журнале прогрессивно настроенной интеллигенции «Эроп», основателем которого он в 1923 году стал совместно с Ролланом. Видели в нём они и сознательного своего противника, друга Советского Союза, восхищавшегося последовательной внешней политикой нашего государства, пришедшего на помощь республиканской Испании. Да и принадлежность Блока к Компартии эту неприязнь к нему властных персон, естественно, только усиливала.
Писатель свою давнюю дружбу с нашей страной скрывать не желал. Ещё в январе 1905 года он выступил с Обращением к студентам и преподавателям Сорбонны в поддержку русской революции: «Со вчерашнего дня перед лицом всего мира русские прошли революционное крещение; признаем же в них сознательную и огромную силу, которая низвергает троны…» Идеалам русской революции Блок остался верным до конца своих дней.
Огромное впечатление на Блока произвело и его совместное с Арагоном участие в работе Первого съезда советских писателей, проходившего в Москве во второй половине августа 1934 года. На съезде он услышал Максима Горького, смог свободно пообщаться с ним. О докладе же основоположника советской литературы Блок впоследствии сказал: «Речь его не просто текст, которому предстоит войти в собрание сочинений, но проект нового союза художника с обществом, устав социалистической литературы. Эта речь навечно останется в нашей памяти». А в своём выступлении с трибуны съезда, он, в том числе, сказал и такие слова: «Мы, писатели Запада, задыхаемся из-за отсутствия воздуха. Конечно, французские писатели обладают в большей мере профессиональными навыками, технической сноровкой. Вековая литературная традиция научила нас искусству ловко и с лёгкостью делать различные трудные вещи — романы, пьесы, рассказы. Но мы похожи при этом на блестящих поваров и кондитеров из замка спящей красавицы. Красавица наша спит, и дремлют наши таланты.
Вы, советские писатели, обладаете секретом, который один равноценен всем нашим секретам в жизни. Массы, к которым вы обращаетесь, не страдают, как наши читатели, малокровием, не холодеют от ужаса перед своей собственной судьбой. Ваша принцесса — в полном цвете молодости".
Приветственная речь Блока, опубликованная в «Правде», пришлась по душе не только советским писателям, но и многим нашим согражданам. Особо им понравилось меткое сравнение молодой советской литературы с принцессой, находящейся в расцвете молодости и сил. Маститый французский писатель, автор ряда заметных реалистических романов, заслуживший читательское признание и даже славу, блестяще знавший закулисную сторону литературной жизни Запада, наполненной различными колебаниями и потрясениями, интригами, завистью, лицемерием собратьев по перу, — знал, о чём говорил.
О народности советской литературы, о её нравственности, о нацеленности на духовное воспитание человека Блок без устали напоминал соотечественникам и всему миру и в последующие годы. Интересным в этом отношении представляется его доклад «Советская литература в дни войны», сделанный в обществе «Франция — СССР» 14 июня 1945 года. Говоря в нём о человечности и конкретности нашей литературы, Блок подчёркивал: «Это как раз обратное тому, что вот уже в течение четверти века или полувека предлагают нам ходкие авторы во Франции и в соседних странах. Литературу, где всё извращено и безжизненно, не спасёт никакой внешний блеск. <…>
Советская литература является как бы проекцией подлинно-го образа советского общества: советские книги — это книги единства".
Стремление к литературе реалистической, глубокой, рождавшей сильные, мужественные, одухотворённые образы и правдивые сюжеты, жило в Блоке всегда, плодотворно сочетаясь с яркой публицистикой. Его литературное творчество прервалось внезапной смертью, наступившей 15 марта 1947 года за письменным столом, во время правки вёрстки книги «Москва — Париж». Книги, между прочим, публицистической… А незадолго до кончины, по воспоминаниям одного из руководителей Французской компартии Жака Дюкло, писатель трудился над публицистическим творением, озаглавленным им просто и весомо: «Сталин».
Акцентирование внимания на публицистике писателя не случайно. Она созвучна временам нынешним и понятна всем тем, кто воочию представляет себе безобразное нутро капитализма. Не сильно-то, откровенно говоря, с тех давних пор, в которых жил и творил писатель, поменявшееся.
Но не стоит забывать и о художественных вещах писателя. И прежде всего о романе «…и компания», написанном в период с 1911 по 1914 год и ставшем одним из первых значительных произведений о буржуазной семье, созданных в XX веке — веке, породившем «Сагу о Форсайтах» Джона Голсуорси, «Будденброки» Томаса Манна, «Семью Тибо» Роже Мартен дю Гара, «Хронику семьи Паскье» Жоржа Дюамеля. При этом Блок, в отличие от большинства названных прозаиков, нарисует не распад буржуазной семьи, а историю её восхождения. Историю, показавшую вначале старшее поколение во главе с Ипполитом Зимлером, отличавшимся фанатичным трудолюбием, твёрдостью принципов и строгим следованием установленным в обществе порядкам. На смену же ему придут сыновья — Гийом и Жозеф, дельцы более типичные для капиталистического мира, научившиеся одерживать победы над своими конкурентами. А вот в третьем поколении перед читателем предстанут представители паразитической буржуазии, стремившиеся наслаждаться продуктами чужого труда. И дело их семейное, которому самоотверженно служили Зимлеры, на поверку окажется не столь уж прочным, каким могло представляться, подтачиваемое извне и изнутри. Недаром же ещё в начале их восхождения «мрачное предчувствие будущего давило, как свинец».
По-своему любопытны романы «Курдская ночь» и «Сибилла». И если в первом просматривается ярко выраженное лирическое, наполненное восточным колоритом начало, свойственное скорее поэтическому, нежели прозаическому произведению, то второй роман, первоначально названный «Танцовщица», впечатляет своей реалистичностью и остротой в показе мира искусства с его непростыми, противоречивыми героями. В нём рассказывается о знаменитой балерине-импровизаторе, прототипом которой, возможно, послужила Айседора Дункан.
Дочь известной русской балерины и итальянского дипломата Дарья, выбравшая псевдоним Сибилла, колесит между США и Францией, Грецией и Японией. Часто, само собой, она бывала и в России. Лично была знакома балерина и с Лениным, встречалась с ним в Кремле, слушала его речи. Узнав же о его смерти, она решает передать охватившие её чувства в танце. «Я не буду танцевать смерть Ленина! Я буду танцевать бессмертие героя, вечную жизнь и вечную душу героя!» И добавляет: «Я не коммунистка! Я вообще не знаю, что такое быть коммунистом. Я всего-навсего бедная танцовщица, глупая и малограмотная. Впрочем, всё это мне безразлично. Но я знаю, где находятся люди, которые испытывают нужду; эти люди зовут меня, и я на их стороне!» Под музыку песни русских революционеров «Вы жертвою пали в борьбе роковой», сменяющейся «Аллегретто» из Седьмой симфонии Бетховена, она исполнит поразительный по силе танец, танец-реквием великому Ленину…
Жан-Ришар Блок всю свою, к сожалению, рано прервавшуюся жизнь был на стороне простого народа, рабочих и крестьян, передовой интеллигенции. Он верил в рабочий класс и интернациональную дружбу между народами. Он жил во имя великой идеи. Жил и творил, боролся, не отчаивался, думал о судьбе Франции, восхищался Советским Союзом и его народом-победителем.