Сегодня, окидывая мысленным взглядом то, что удалось свершить ему за время работы в «Правде», я искренне восхищаюсь. Здесь он впечатляюще рос как журналист и писатель, поэт и переводчик, что особенно ярко видно в итоговых его книгах — «Миг откровенья», «С первого взгляда», «В разных жанрах».
Палитра таланта моего друга действительно богатейшая. Это может быть и литературоведческий очерк-исследование, и рассказ о неизвестном героическом эпизоде Великой Отечественной войны, и подборка его волнующих стихов или поэтических переводов. Отмечу, что Н. Д. Симаков признан в числе лучших переводчиков болгарской поэзии, а также ряда замечательных авторов из братских республик СССР. Он и сам как одарённый поэт и прозаик заслуженно стал членом Союза писателей России.
Благородное призвание искателя
Но в связи со знаменательным приглашением в Бронницы на чествование нашего коллеги следует выделить исследовательскую направленность многих его трудов. А чем она была продиктована? Прежде всего — благородным стремлением к истине.
Фальсификация истории, особенно советского времени, давно уже приобрела чудовищный размах. Вот почему Николай Дмитриевич считал своей непременной задачей всемерно противостоять этому.
Самые любимые им советские авторы — Шолохов и Есенин. Так вот, любовь его сказалась не только в том, как он их читал, но и как защищал от всякого рода наветов. На это нацелил суть своих поисков и последовавших открытий. Потому и не смогли обойтись без участия правдиста ни издатели фундаментальной «Шолоховской энциклопедии», ни составители Полного академического собрания сочинений Есенина с необходимыми комментариями.
Больше того! Русский исследователь пришёл на помощь честным собратьям в Болгарии при защите классика болгарской литературы Ивана Вазова. И когда в подмосковном музее говорились благодарственные слова по адресу правдиста Симакова, я подумал: вот так же, наверное, поклонились бы его памяти и в Болгарии — при нормальных отношениях между нашими странами. Было ведь это, по достоинству чтили и славили там нашего товарища…
Где родился, там и пригодился
Что ж, будем верить в конечное торжество справедливости. А пока расскажу, как было на сей раз в Бронницах.
Я, конечно, знал, что этот старинный русский город, имеющий семивековую биографию, стал своего рода культурным центром тех исторических мест, где родился и рос будущий правдист Николай Симаков. С «малой родиной» своей не порывал глубочайшую душевную связь до последних дней жизни. А уж сколько хорошего для этих мест он сделал, кажется, и охватить всё невозможно.
Словом, меня очень обрадовало, но не удивило благодарное решение земляков увековечить здесь теперь его память. И всё-таки состоявшееся торжество превзошло мои ожидания. Прежде всего — атмосферой необыкновенной теплоты и сердечности, сразу воцарившейся на этой встрече.
Собрались люди, в большинстве своём знавшие журналиста «Правды» по личному общению во время нередких его приездов сюда. Так что музейный зал был переполнен не только их присутствием, но и ощутимыми волнами любви к дорогому человеку. Причём любовь эта, как я понял, была ответной на его отношение к ним. Вместе же всё соединялось в проникновенно высоком чувстве любви к родному краю.
На волнующую встречу эту я, как представитель редакции «Правды», приехал с одной из дочерей друга — Ириной и двумя его племянницами — Еленой и Татьяной. Всех нас засыпали вопросами о подробностях жизни и работы правдиста Симакова. Сами же земляки в своих выступлениях воссоздавали обаятельный образ неутомимого искателя, открытия которого существенно обогатили знания об истории не только здешних мест, но и всей нашей страны.
Про одно из них, хотя бы кратко, следует здесь рассказать.
Да, это был внук Пушкина!
Дело в том, что есть адрес на бронницкой земле, имевший для моего коллеги и друга особую значимость. Это санаторий «Коняшино», где с 1920 года медсестрой-лаборанткой работала его мама Наталья Петровна. Здесь он родился, здесь прошли его детские и подростковые годы. Но вот когда со временем стал интересоваться историей этого санатория, расположенного в лесу, неподалёку от знаменитой Гжели, оказалось, что известно на эту тему чрезвычайно мало.
С вопросов ещё юного Коли Симакова и начался его интерес в данном направлении, переросший позднее в полнометражное и разностороннее исследование. Тогда-то и возникла перед ним, но уже в новом, неизвестном доселе значении святая для всех нас фамилия: Пушкин.
Да, да, представьте себе — Александр Пушкин, внук величайшего нашего поэта. Именно он стал строителем первого в России туберкулёзного санатория, причём предназначенного для неимущих, бедных людей. Кем же был этот человек, взявшийся за столь благородное дело?
Сперва судьба привела в Бронницы пушкинского сына-первенца, тоже Александра, ставшего генералом. С военного поприща начинал и Александр Александрович-младший, служивший в драгунском полку. Но из-за состояния здоровья пришлось ему уйти в отставку, и дальнейшие годы он посвятил общественной деятельности, став председателем Бронницкой земской управы.
Было известно, что, несмотря на значительные трудности, внук сохранил и передал Пушкинскому Дому в Петербурге личную библиотеку Александра Сергеевича — 3500 томов, среди которых многие с его пометками, автографами, рисунками. Но благодаря исследованиям Н. Д. Симакова стало очевидным и то, сколь весом вклад этого слабого здоровьем человека в развитие местного просвещения и здравоохранения.
Вот и создание санатория для бедных, который был открыт в 1909 году, — необыкновенная страница. На какие же средства удалось такое реализовать? Симаков сумел раскрыть это в подробностях не только материальных, но и психологических.
Был выбившийся из крестьян в купцы и ставший владельцем фарфорового завода в Гжельской волости Гавриил Антонович Марков. Нажил на выпускавшихся фирменных чайных сервизах поднебесного цвета немалое состояние. Однако чем ближе к неизбежному концу двигалась его жизнь, тем больше не радовался, а тяготился он своим богатством. Единственный ребёнок у них с женой родился мёртвым. Кому же всё завещать?
И Марков решает: Александру Александровичу Пушкину. Его назначил он своим душеприказчиком, предоставив право распоряжаться солидной суммой так, как тот считает нужным. Вы представляете, насколько абсолютное доверие?
В исследовании Симакова приведены свидетельства, какое бурное неудовольствие окрестных помещиков вызвало намерение Александра Александровича строить санаторий «для неимущего трудящегося населения». Но внук великого Пушкина, судя по всему, очень близко к сердцу принимал бедственное положение бедных гжельских гончаров, для которых само их производство с повышенной влажностью, пылью и гарью было роковой питательной средой туберкулёза.
И вот уже Александр Александрович посылает знакомого доктора Белкина за границу — в Швейцарию, Италию, во Францию, чтобы конкретно изучить там постановку санаторного дела…
В своё время А. С. Пушкин написал: «Бескорыстная мысль, что потомки будут уважены за имя, нами им переданное, не есть ли благороднейшая надежда человеческого сердца». Но внук поэта Александр, как видите, заслужил глубокое уважение и собственными свершениями.
Всё познаётся в сравнении
О первых шагах необычного санатория мой коллега пишет так: «Скромен был вначале этот бастион борьбы с туберкулёзом: всего 18 коек при одном враче и шести человеках обслуживающего персонала. Но лиха беда — начало… К 1913 году через коняшинский санаторий прошло уже 214 больных туберкулёзом. Устроителем и содержателем санатория до революции было земство. Советская власть взяла его на государственное содержание».
Результаты начатого тогда важнейшего процесса мы знаем. В масштабах Советской страны сумели добиться, казалось бы, невозможного — фактической победы над туберкулёзом, считавшимся долгое время непобедимым. Автор исследования в книге «С первого взгляда» не излагает финансовые и прочие материальные слагаемые достигнутого успеха. Но через конкретику одного санаторного коллектива, при котором ему посчастливилось расти, он с поразительной теплотой передаёт атмосферу жизни и труда в советские 1930-е годы.
Сейчас очень остро стоит проблема отношения к советской эпохе, оклеветанной на все лады, и необходимость книг Н. Д. Симакова о том времени ещё более возрастает. Много надо помнить или заново вспомнить! Ну, например, то, как необыкновенно широко отмечала Советская страна в 1937 году 100-летие памяти А. С. Пушкина.
Оказавшись в Бронницах, я замер перед впечатляющим памятником у стен собора Михаила Архангела. Похоронен тут Иван Иванович Пущин, о котором ещё в лицейскую пору родились пронзительные пушкинские строки: «Мой первый друг, мой друг бесценный!» Так вот, в юбилейном 1937-м среди других изобразительных материалов на школьных тетрадях воспроизводилась репродукция с картины художника Николая Ге — о последней встрече двух друзей в пушкинском Михайловском.
А затем, как известно, Иван Пущин принял участие в восстании декабристов, за что был осуждён на пожизненную каторгу. Прошёл 20 лет тяжелейших каторжных работ! И не сломился…
Я вспоминаю всё это потому, что на подобных героических примерах воспитывалось наше с Николаем Симаковым поколение, которому суждено было стать поколением детей войны. Яркие судьбы достойнейших личностей мой товарищ открыл и среди друзей своего коняшинского детства.
Захватывающе интересно, скажем, читать у него про антарктическую эпопею вдохновенного полярника Коли Орлова. Или про то, как из энергичного мальчика Володи Гринкевича вырос авиаконструктор, а из другого Володи по фамилии Глебов — выдающийся скульптор, автор знаменитых памятников и в Москве, и далеко за её пределами…
Память — по достоинству
Молодец Николай Дмитриевич, что поведал в своих очерках также о родных для себя людях. Это ведь не «по блату», а опять-таки по достоинству!
Сестра его мамы («тётя Женя») после замужества стала Кутузовой. Родились два брата, и оба — замечательные таланты. Владимир стал широко известен как архитектор, а Николай — композитор, профессор, народный артист СССР, художественный руководитель и главный дирижёр Академического хора русской песни.
Мне повезло быть знакомым с этим редкостным по одарённости человеком, и я убеждённо называю его великим музыкальным деятелем второй половины ХХ века. Сделанное им во имя русской, советской культуры колоссально. А насколько должно быть востребовано его творческое наследие в нынешних условиях, по-моему, ясно без лишних слов.
Я уже упомянул, что на встречу в Бронницком музее вместе со мной и его дочерью приехали две племянницы Николая Симакова. Обе, как оказалось, прекрасно поют, а одна из них, Елена Кутузова, и в профессии пошла по стопам отца: хормейстер, заслуженная артистка России.
До чего же проникновенно зазвучал женский дуэт в лирической песне:
Припала к берегу река,
И шепчет с ветром рощица.
Зовёт гармонь издалека,
И сердце к сердцу просится…
Это — на стихи Н. Симакова, а музыка Н. Кутузова. Вот вам ещё одна творческая ипостась питомца «Правды».
Да, его песни тоже звучат, не старея. И в музее останется он теперь нестареющим, привлекая внимание к интереснейшим своим открытиям журналиста и краеведа, литературоведа и библиографа, поэта и переводчика.
Много значит такая действенная память земляков. Как хорошо, что незаурядные труды правдиста высоко оценили и предыдущая директор музея в Бронницах Ирина Александровна Сливка, и нынешняя — Эльвира Анатольевна Семенюк. Причём не просто оценили, а сделали драгоценным достоянием этой исторической земли, о котором всё больше и больше людей узнают.
Спасибо вам сердечное, дорогие бронницкие друзья!