10.06.2024
Смертельный дефицит
Автор — Мария Панова
Онкобольные жалуются на нехватку препаратов
Сегодня онкологическим больным приходится месяцами искать необходимые, жизненно важные для них препараты.
Согласно информации всероссийской «горячей линии» помощи онкологическим больным «Ясное утро», на которую ежегодно поступает более 35 тысяч обращений, дефицит онкопрепаратов стал остро ощущаться с конца 2022 года. Хотя ещё двумя годами раньше сама вице-премьер Татьяна Голикова заявляла о нехватке 26 онкопрепаратов. С тех пор этот список всё расширяется. Например, уже в этом году вдруг возникла острая нехватка лекарства для лечения рака молочной железы «Икземпра», при том что оно не имеет российских аналогов. По данным аналитического проекта Headway Company, если три года назад в аптечный оборот поступило почти 24 тысячи его упаковок, то в прошлом году в Россию было поставлено почти в десять раз меньше — 2,7 тысячи.
Минздрав излучает спокойствие и в заявлениях для СМИ объясняет дыру в поставках сменой поставщика фармацевтической субстанции и желанием снизить цену с сегодняшней заоблачной почти в 55 тысяч рублей вдвое. Больным женщинам, видимо, предполагается «подождать» без лечения во имя этой действительно благой цели.
А тем временем, по словам врачей, отсутствие препаратов, которое затрагивает также и клиники, в ситуации с онкологическими пациентами совершенно недопустимо, так как прерывать их лечение нельзя и даже при переходе на другие препараты могут возникнуть проблемы с состоянием больного и дальнейшим ходом лечения.
Но почему же пропадают онкопрепараты?
Количество причин, приводимых многочисленными экспертами, настолько велико, что проблема эта становится уже системной. Рассмотрим некоторые наиболее кричащие из них.
Объяснение, лежащее, казалось бы, на поверхности — «что ж вы хотите: санкции», — не совсем корректно. Собственно, на поставку лекарств в Россию никто санкций не объявлял. Тем не менее именно санкции сразу после «ковидных ограничений» критически повлияли на логистику, а наложенные ограничения на передвижение грузовых фур принципиально изменили привычную схему в значительно худшую сторону. Доставка теперь осуществляется дальними окольными путями, с многочисленными перезагрузками и переоформлениями, что вкупе с ростом курса валюты неизбежно тянет за собой не только задержки и перебои, но и взрывное повышение цен.
А тем временем давно объявленный и широко разрекламированный переход к «импортозамещению» оказался весьма слабо подготовлен в том числе даже на законодательном уровне. Так, российские производители столкнулись с совершенно новыми, невидимыми для простого потребителя трудностями в выпуске лекарств: любое изменение в составе препарата, даже если это смена оболочки таблетки, не говоря уже о другой субстанции, требует внесения изменения в регистрационные документы.
Только одно такое регистрационное досье будет стоить производителю более полумиллиона рублей. Если эту сумму помножить на сотни наименований, то встаёт вопрос: а кто заплатит за этот «банкет»? Ясно, что в конечном счёте — потребитель, которому на помощь приходят «нерезиновые» федеральный и региональный бюджеты. Напомним, что и сейчас стоимость курса лечения таких сложных заболеваний может достигать десятков миллионов рублей.
Онкобольные жалуются на нехватку препаратов
Сегодня онкологическим больным приходится месяцами искать необходимые, жизненно важные для них препараты.
Согласно информации всероссийской «горячей линии» помощи онкологическим больным «Ясное утро», на которую ежегодно поступает более 35 тысяч обращений, дефицит онкопрепаратов стал остро ощущаться с конца 2022 года. Хотя ещё двумя годами раньше сама вице-премьер Татьяна Голикова заявляла о нехватке 26 онкопрепаратов. С тех пор этот список всё расширяется. Например, уже в этом году вдруг возникла острая нехватка лекарства для лечения рака молочной железы «Икземпра», при том что оно не имеет российских аналогов. По данным аналитического проекта Headway Company, если три года назад в аптечный оборот поступило почти 24 тысячи его упаковок, то в прошлом году в Россию было поставлено почти в десять раз меньше — 2,7 тысячи.
Минздрав излучает спокойствие и в заявлениях для СМИ объясняет дыру в поставках сменой поставщика фармацевтической субстанции и желанием снизить цену с сегодняшней заоблачной почти в 55 тысяч рублей вдвое. Больным женщинам, видимо, предполагается «подождать» без лечения во имя этой действительно благой цели.
А тем временем, по словам врачей, отсутствие препаратов, которое затрагивает также и клиники, в ситуации с онкологическими пациентами совершенно недопустимо, так как прерывать их лечение нельзя и даже при переходе на другие препараты могут возникнуть проблемы с состоянием больного и дальнейшим ходом лечения.
Но почему же пропадают онкопрепараты?
Количество причин, приводимых многочисленными экспертами, настолько велико, что проблема эта становится уже системной. Рассмотрим некоторые наиболее кричащие из них.
Объяснение, лежащее, казалось бы, на поверхности — «что ж вы хотите: санкции», — не совсем корректно. Собственно, на поставку лекарств в Россию никто санкций не объявлял. Тем не менее именно санкции сразу после «ковидных ограничений» критически повлияли на логистику, а наложенные ограничения на передвижение грузовых фур принципиально изменили привычную схему в значительно худшую сторону. Доставка теперь осуществляется дальними окольными путями, с многочисленными перезагрузками и переоформлениями, что вкупе с ростом курса валюты неизбежно тянет за собой не только задержки и перебои, но и взрывное повышение цен.
А тем временем давно объявленный и широко разрекламированный переход к «импортозамещению» оказался весьма слабо подготовлен в том числе даже на законодательном уровне. Так, российские производители столкнулись с совершенно новыми, невидимыми для простого потребителя трудностями в выпуске лекарств: любое изменение в составе препарата, даже если это смена оболочки таблетки, не говоря уже о другой субстанции, требует внесения изменения в регистрационные документы.
Только одно такое регистрационное досье будет стоить производителю более полумиллиона рублей. Если эту сумму помножить на сотни наименований, то встаёт вопрос: а кто заплатит за этот «банкет»? Ясно, что в конечном счёте — потребитель, которому на помощь приходят «нерезиновые» федеральный и региональный бюджеты. Напомним, что и сейчас стоимость курса лечения таких сложных заболеваний может достигать десятков миллионов рублей.
Сегодня единственная надежда на выход из сложившегося положения — ожидание законодательных поправок по упрощению регистрации препаратов с заменёнными компонентами, а также о разрешении регистрации в России лекарств, не прошедших клинических испытаний на её территории. Так как большинство фармкомпаний приостановили в России медицинские исследования новых препаратов от онкологических заболеваний, это делает практически недоступными российским пациентам новейших лекарств.
А тем временем из аптек и больниц периодически стали исчезать уже не только оригинальные западные онкопрепараты, но зачастую и российские дженерики. Наиболее частые объяснения этому — проблемы с иностранными субстанциями, которые входят в эти «российские» препараты.
Что интересно, дефицит лекарств резко обостряется в конце года. Причём сразу везде: и в аптечной сети, и в льготных аптеках, и в стационарах. Впрочем, ларчик открывается просто — ответ кроется в до боли знакомых словах: «неэффективность управления». В данном случае: неэффективность планирования закупок, когда препараты как бы есть, мало того, по всем официальным сообщениям их вполне «достаточно», но региональные чиновники год назад запланировали бюджеты на их закупку, исходя не из прогноза роста заболеваемости, а, не напрягая своих интеллектуальных сил, просто из показателей прошлых лет. Региональные чиновники, боясь предполагаемых затрат бюджетных средств, предпочитают оставить своих больных к концу года без лекарств, нежели с их излишками, а значит, перерасходом. Усугубляет положение неповоротливость бюрократических предписаний, когда у местных властей практически нет возможности прямо передать образовавшиеся излишки препаратов туда, где наблюдается их дефицит. И поэтому, когда в одних регионах списываются лекарства по истечении срока годности, в других пациенты страдают от отсутствия этих же самых лекарств.
Таким образом складывается неравенство лекарственной доступности для пациентов в зависимости от места их проживания. Просто деньгами проблему не залить. В этом году только на закупку противоопухолевых препаратов должно быть выделено из федерального бюджета 140 млрд рублей. Плюс к этому дополнительные объёмы медицинской помощи, не включённые в базовую программу ОМС, могут устанавливать субъекты РФ.
Но объём финансирования везде разный: по данным аналитического центра Vademecum, больше всего собственных средств на онкопрепараты потратил Ямало-Ненецкий автономный округ — 29% от общего объёма денег из всех источников, потраченных в регионе на химиотерапию. Далее следуют Курская область (26%) и Ханты-Мансийский автономный округ (24%). А есть регионы, где бюджет почти не дотирует лекарства, как, например, в Нижегородской области (0,2%). Спрашивается: чем хуже ямало-ненецкого жителя больной онкологией нижегородец?
Фармацевты и врачи прогнозируют риск дальнейшего вымывания с отечественного аптечного рынка дорогих импортных онкопрепаратов и перебои с дженериками.
Запутанный клубок проблем, как внешней политики — неясность с санкционным режимом и возможной логистикой, так и внутренней бюрократической неразберихи, приводит к тому, что ход лечения сложнейших, смертельных заболеваний становится просто непредсказуем для рядового пациента.
А тем временем из аптек и больниц периодически стали исчезать уже не только оригинальные западные онкопрепараты, но зачастую и российские дженерики. Наиболее частые объяснения этому — проблемы с иностранными субстанциями, которые входят в эти «российские» препараты.
Что интересно, дефицит лекарств резко обостряется в конце года. Причём сразу везде: и в аптечной сети, и в льготных аптеках, и в стационарах. Впрочем, ларчик открывается просто — ответ кроется в до боли знакомых словах: «неэффективность управления». В данном случае: неэффективность планирования закупок, когда препараты как бы есть, мало того, по всем официальным сообщениям их вполне «достаточно», но региональные чиновники год назад запланировали бюджеты на их закупку, исходя не из прогноза роста заболеваемости, а, не напрягая своих интеллектуальных сил, просто из показателей прошлых лет. Региональные чиновники, боясь предполагаемых затрат бюджетных средств, предпочитают оставить своих больных к концу года без лекарств, нежели с их излишками, а значит, перерасходом. Усугубляет положение неповоротливость бюрократических предписаний, когда у местных властей практически нет возможности прямо передать образовавшиеся излишки препаратов туда, где наблюдается их дефицит. И поэтому, когда в одних регионах списываются лекарства по истечении срока годности, в других пациенты страдают от отсутствия этих же самых лекарств.
Таким образом складывается неравенство лекарственной доступности для пациентов в зависимости от места их проживания. Просто деньгами проблему не залить. В этом году только на закупку противоопухолевых препаратов должно быть выделено из федерального бюджета 140 млрд рублей. Плюс к этому дополнительные объёмы медицинской помощи, не включённые в базовую программу ОМС, могут устанавливать субъекты РФ.
Но объём финансирования везде разный: по данным аналитического центра Vademecum, больше всего собственных средств на онкопрепараты потратил Ямало-Ненецкий автономный округ — 29% от общего объёма денег из всех источников, потраченных в регионе на химиотерапию. Далее следуют Курская область (26%) и Ханты-Мансийский автономный округ (24%). А есть регионы, где бюджет почти не дотирует лекарства, как, например, в Нижегородской области (0,2%). Спрашивается: чем хуже ямало-ненецкого жителя больной онкологией нижегородец?
Фармацевты и врачи прогнозируют риск дальнейшего вымывания с отечественного аптечного рынка дорогих импортных онкопрепаратов и перебои с дженериками.
Запутанный клубок проблем, как внешней политики — неясность с санкционным режимом и возможной логистикой, так и внутренней бюрократической неразберихи, приводит к тому, что ход лечения сложнейших, смертельных заболеваний становится просто непредсказуем для рядового пациента.
Поделиться в соцсетях:
